Комбат часы пропил

Александр Николаевич Сидоров служил в 96-м гвардейском стрелковом полку 30-й дивизии на втором Прибалтийском фронте миномётчиком.

Встретил ветеран гостей из Общественной палаты у окна на кухне. Сразу обратили внимание, что хозяин пьёт кипяток без заварки. И ложечкой сахарный песок в рот складывает.
- Почему без заварки? – спрашиваем.
- Ну его этот чай! Настоящего-то чаю нет уже! – махнул рукой Александр Николаевич, захрустел сахаром и стал рассказывать истории.
- Мой миномёт стоит в музее. Хорошая машина. В походном положении он 557 кг весит, в боевом - 282. Таскали вшестером его.
Как-то мы позицию заняли, а снаряды подвести не успели. Назло вражеский пулемётчик не давал нашей пехоте подняться. А я один был молодой, так меня как кота гоняли везде. Вот я и приметил немецкие мины. Связался по телефону с комбатом Волошиным. Предложил рискнуть. У немцев калибр 119, а у нас 120. Притащил с товарищами 4 мины. И с первого залпа того пулемётчика вместе с командой подорвал, наша пехота пошла в атаку, вот мне медаль и дали. Было это 19 июля 1944 года в районе деревни Деглево.
Миномёт нашего калибра был хороший, а однажды привезли новые с калибром 160. Воротила эдакий! Куда его… Простояли не долго они, больше выпускать не стали. И правильно! Куда к чёрту такую тяжеленную бандуру!

Вспоминает ветеран, как приезжали чужие командиры и увозили солдат. Бой пройдёт, всех «перехлёщут» в пехоте, поэтому ряды пополняли людьми из наших батарей.
- Я, честно говоря, побаивался, что моя очередь придёт!
Но трусом Александр Николаевич не был. В донесениях не раз звучало так: «В наступательных боях с 18 по 21 марта 1945 года в районе хутора Балоши товарищ Сидоров показал образцы мужества, бесстрашия и отваги, смелость и решительность. Он, участвуя в отражении трёх сильных контратак противника с танками, метким огнём своего миномёта наносил противнику большие потери».

- Комбат у нас был хороший! Белорус. Ой! Душа! Мы с ним хорошо жили, – улыбается ветеран. - Но выпить любил. До сих пор жаль – он мои часы пропил. Я с немца снял золотые. Фриц лежал мёртвый во ржи. Снарядом убило, руки возвышались, и часы на солнце блестели. Я долго наблюдал, а подобраться нельзя было, участок хорошо простреливался. Дождался передышки у немцев и быстро за часами слетал. Любовался потом ими на своей руке. Какой трофей хороший!
Как-то стояли на отдыхе. Деньги кончились у комбата, он и пристал: «Сашка, дай! Ты себе ещё найдёшь!» Долго я не соглашался, но всё же отдал часы. А он их на пол-литру променял… И сейчас жалею! Какой-то латыш, наверное, до сих пор носит.

Напутствие молодым Александр Николаевич передал такое:
Чтобы хорошо учились!
Соблюдали все правила и слушались старших!

Ветерана мы посетили в рамках акции «Луч Добра».
Напомним, по инициативе Ольги Даниловой Общественная палата Вологодской области запустила акцию «Луч добра», посвящённую 75-летию Великой Победы. Акция направлена на исполнение потребности или желания участника войны и получения от него напутствия молодому поколению. Присоединяйтесь к этому доброму делу!

Информация об акции: http://www.op35.ru/press-tsentr/novosti-opvo/detail.php?SECTION_ID=&ID=4765
Координатор проекта: Евгения Сурогина /8 (8172) 23-02-19

Евгения СУРОГИНА

Про Александра Николаевича Сидорова хорошая статья опубликована в газете «Маяк» в 2016 году. Предлагаем её вашему вниманию в сокращении.

ДЯДЯ САША

    Александр Николаевич Сидоров – удивительный рассказчик! И о веселых историях, и о серьезных вещах он рассказывает с шуткой-прибауткой, с неизменной улыбкой на лице. В деталях помнит отдельные события из детства и юности, из фронтовой и послевоенной жизни. И это несмотря на возраст (ОПВО: в ноябре 2020 года ветерану Великой Отечественной войны Александру Николаевичу Сидорову из с. Кубенское исполнится 95 лет).
    – Войну прошел – не царапнуло, – то¬ же с улыбкой говорит он, а потом вдруг становится серьезным и на некоторое время замолкает.
    – Братьям меньше повезло, – говорит Александр Николаевич после некоторого молчания. – Старший брат Полиект пропал без вести, похоронен где-то под Ленинградом в братской могиле. Средний брат Федор был трижды ранен, последний раз тяжело. А было это в Ленинграде. Федор, как и я, артиллерист, был командиром расчета, выдвигал пушку 75 мм на прямую наводку. Прямое попадание… От пушки одни колеса остались. Командира полка тогда тоже ранило, за ним прилетел самолет, ну, брату и повезло: его тоже тогда в этот самолет пихнули. Вот так он и остался жив. В Вологде и жил, в Вологде я его и похоронил…
  Из одиннадцати детей, родившихся в семье Сидоровых из деревни Маркашово Раменского сельсовета Лежского района (ныне это Грязовецкий район), сейчас только он один и остался. Самый маленький был – поскребыш.
  До войны жили все вместе: сестры, братья (старший – со своим семейством), родители, дедушка и бабушка. В ту пору несколько поколений уживались под одной крышей, и было это обычным явлением для довоенных деревень.
  В 1939 году Александр приехал в Ленинград в ремесленное училище учиться на слесаря-инструментальщика. Оно на ул. Карла Либкнехта находилось. Там давали и общее образование, и специальное. Учиться нравилось: ежедневно – 4 часа теории, 4 практики.
  – И сделали бы нас людьми, да война помешала, все спутала, – говорит ветеран задумчиво, словно припоминает что-то. – Сдал последний экзамен, помню, «молоток» мне тогда попался… Домой бы ехать, а тут – бац! – немец объявил войну. Началась блокада. Нас в училище 3500 человек училось. И опять мне повезло – наша группа первая из училища попала под эвакуацию, а всего таких две было. Через Ладогу нас и вывезли. Дорога жизни – не зря так назвали…
Пришли повестки в армию. В Вологде нас ждали Красные казармы. После Красных казарм в Чувашию, в Канаш попали, в минометные войска. Учились на младших командиров, потом были направлены в Ивановскую область в Гороховецкие лагеря, а после них – на фронт.
  – Высадили нас пять тысяч человек в Великих Луках: целый эшелон с Гороховецких лагерей. А там в этот момент «катюши» испытывали. Помню, так жахнуло, что земля загорелась… К слову говоря, термитные снаряды тогда сразу отменили, а «катюши» впредь только фугасы применять стали.
  Переночевали в Великих Луках. Утром пешком двинулись в путь, прошли километров тридцать. К вечеру остановились у лесочка  рядом со станцией Опочки. «Выходи строиться!» – командует офицер.
    Ленинградец лейтенант Гущин подбежал: «Кто минометчики?» Отобрал нас 10 человек и сразу по расчетам, на батарею провел: «Держитесь, братцы, завтра – бой».
   Ночью-то тихо было, а как начало светать – пули засвистели: «Вжик, вжик». Немец нас видит уже. «Ребята, надо как¬-то на батарею пробираться», – говорит комбат. А до нее километра три будет. Вот и рискнули… Из десятерых нас девять человек вернулось. Одному бойцу ногу оторвало по это самое место. В медсанбат-¬то его еще живого принесли, но кровь не могли остановить. Помер. До сих пор жалко парня – здоровый такой был, из города Иванова.
  …А там, глядишь, и пошло месиво! Артподготовка началась. Батарея – шесть минометов. В заряде – 385 граммов пороха. Сзади нас – короткоствольные гаубицы. «Ребята, только рот не закрывайте! Вату из ушей не вынимайте!» – кричит, повторяя одно и то же, молоденькая медсестра. Да целый-то час грохота и свиста! А мы и после не можем рот закрыть… Батарея хлещет. И гаубицы. Через нас снаряды летят. Вот такая она – военная жизнь...
    И снова молчит ветеран. Тут уж не до смеха, разбередил свою солдатскую душу воспоминаниями.
  – Миномет – штука вредная, – продолжит он со знанием дела чуть позднее. – Спрятаться от него нельзя: в траншее, в яме, за любым укрытием – везде достанет. В мине три с половиной килограмма тротила. Она сначала кверху летит, потом – вниз, а действует взрывной волной. В ясный день это особенно хорошо видно. Траву в радиусе 80 метров как косой косит! Осколки мелкие, везде достанут. От пушки можно спрятаться, а от миномета не получится.
  У немцев минометы-то тоже хорошие были, шестиствольные. Когда снаряды летели, гудели страшно. Но и засекали такие минометы быстро, потому что огонь большой.
    Помню, как-¬то снаряды у нас закончились, а тут брошенные немецкие мины заприметили. Принесли их. Сомнения, конечно, были: вдруг мина в стволе разорвется? Ведь калибр-то другой, опасно… Сделали вычисления: дальность полета, вправо, влево… Рискнул я. Как стеганул!
    «Отбой, – слышу, кричат. – Точное попадание!»
  Пехота в бой пошла… Медаль «За отвагу» мне дали тогда за то, что взял на себя такую ответственность.
  Нас, артиллеристов, мало награждали, все больше – пехотинцев. Наше дело было – прорвать оборону противника и пехоту поддержать.
  А как бой пройдет, радости-то сколько, что остался жив! От Великих Лук да до конца Прибалтики пройти надо было, прошагать пешком. И боев много было. А значит, и радости много: жив остался!
  Правда, как-то подумал, что все: хана мне… А дело было так. Готовились прорыв делать. Данных надавали: и «катюшникам», и нам всем. Я как раз бежал с КП. А немец-то отошел. Расчеты еще не успели передать, чтобы перенесли огонь дальше. Вот я и попал под этот огонь. Как побежал!.. Юркнул, спасаясь от огня в лазейку, а там сидит убитый славянин без головы. Сначала-то я здорово напугался. От страха, видать, и сунулся под него… Так и уцелел.
  Был и другой случай. Раз поприжал меня начальник артиллерии... Местность простреливалась. Я ему первым предложил бежать, а он – мне: «Беги!» Я и проскочил. Он побежал – его «положили»: немцы пристрелялись уже, пули рядом свистят. Ему ползком и пришлось… Выполз ко мне и давай спорить, угрожать, до нагана дело дошло. Я автомат развернул, только тогда он руку опустил и больше со мной не спорил.
  Об этом случае я вынужден был доложить выше. Начальника артиллерии из полка убрали, в другое место перевели. Неуставные отношения. Человека на войне убить – что муху…

  Когда Ригу взяли, батя-то наш, командир полка, построил бойцов и сказал: «Думаете, мне не жалко вас, ребята? Да вы мне все, как сыны…»
  А мы в бою не жалели себя. Из нашей бригады, десяти минометчиков, в живых остались только я да Борька Дуев из Грязовца. Нам повезло.
  Разные истории из далекой военной поры вспоминались Александру Николаевичу. Например, как малину в прибалтийском городке собирали. Хозяева дома давно сбежали, а малины вокруг дома поспело – видимо-невидимо! Пошел как-¬то наш солдат малину собирать и встретился в малиннике с немцем, тот тоже за ягодами пришел. У обоих автоматы. Сначала оба напугались, а потом долго бегали вокруг дома друг за другом…
  – Я как-то нес донесение на передовую и словно на представление попал, – вспоминает он. – Наш водитель на танке Т-34, как на игрушечке, ну, словно артист! Идет под 40 километров – только гусеницы свистят. А, надо сказать, Т-34 поначалу слабоват был, не брал немецкого «тигра». Вот и вижу такую картину: немец, зараза, «тигра»-то подогнал, встал метрах в трехстах от пехоты и уркает, и уркает, дает газу, словно дразнит. А пехота знает, что такое «тигр»: стеганет так стеганет! Но вот поотошел «тигр», повернулся. А дальше я не успел и глазом моргнуть: наша «тридцатьчетверка» сбоку как всадит «тигру»! Готов!.. Хороша техника – Т-34. Позднее танку заменили пушку, и он уже брал «тигра» в лоб – прямой наводкой.
  – От кого писем ждали?
  – Мне сестра Раиса регулярно писала. Полевая почта хорошо работала. А после даже посылки и переводы стали принимать. Как-то машину (интендантский фургон) разбомбили пушкой «сорокопяткой», в ней деньги везли. Все поле деньгами было устлано. Я тоже тысяч 30 тогда домой отправил…
    Победу Александр Николаевич встретил тоже в Прибалтике. В Эстонии. И этот день очень хорошо помнит.
  – Накануне стояли на отдыхе. По одну сторону от дороги – медсанбат, по другую – мы. Со стороны видим: немецкого генерала привезли, потом наши командиры приехали. Беготня какая-то. Чувствуем: что-то не то…    А меня начальник артиллерии забрал своим связным в блиндаж. С вечера было все тихо и спокойно, а ночью вдруг как засадили очередь из автомата! Я из блиндажа выскочил, не знаю, куда и бежать. Оказалось: война закончилась! Я за свой автомат и – бегом на батарею. Миномет-то у меня там! Прибегаю. А из моего миномета уже лупят! Взрыватель вывернут, стреляют куда попало. «Победа!»
    Нам сразу с утра по 300 граммов спирта выдали. Повар закуски наладил. Стали понемногу отходить. Конечно, радость эту от известия, что война закончилась, трудно с чем-либо сравнить.
    – После войны я еще служил два с половиной года, – продолжил ветеран после некоторого раздумья. – Потом вернулся домой, в Лежу. Не было работы. Туда-сюда подергался, да все напрасно. Кто-то из знакомых посоветовал: «Сходи в госбанк, у них там инкассаторы нужны». И, правда, взяли. Принимали на работу в то время строго. Всю родню переберут (не сидел ли кто?), прежде чем на работу примут. Большие деньги – большая ответственность! Четыре года инкассатором отработал.
   Деньги рабочим в Монзенском леспромхозе на месте выдавали, надо было туда ехать. Деньги забираешь, сумка с наличными – за плечами. Садишься на пустую платформу (на такие лес грузят, чтобы потом из леспромхоза вывезти) и едешь километров 30. Сойдешь, бывало, с платформы в темноте, кругом штабеля леса, а надо еще с километр до магазина и конторы пешком пробираться…Туда зарплату рабочим везешь, назад – выручку. Миллион-полтора иногда привезешь, оборот-то большой был.
  О том, что работа моя опасная, до меня потом доходить стало. Говорю себе: «Санко, надо удирать, пока голова на плечах». Местный бандит Корнюшка Иванов (мы из одной деревни родом, росли вместе) даже сознался как¬-то: «Хотели тебя убить, чтобы деньги забрать, да пожалели». – «Ну и правильно, что пожалели, не тронули, грех на душу не взяли, – сказал я ему. – А за что меня убивать-¬то? За казенные деньги? Так ни у тебя выгоды нет, ни у меня». Его все же взяли за что-¬то, осудили.
    Я же решил, пока жив, уйти с этой работы. С детства мечтал быть комбайнером. На комбайнера в Сидоровской МТС учили. Туда и пошел. В 1952 году закончил учебу. А здесь, на кубенской земле, комбайнеров не хватало... С тех пор здесь и околачиваюсь.
  А супруга Анна Гаврииловна – вашкинская была, главным бухгалтером в госбанке. Познакомился с ней, когда инкассатором работал. Она тоже со мной приехала.
   Семь лет трудился в колхозе «Организатор». Я кладовщиком был на заправочной станции, командовал горючим. Поработал и на кирпичном заводе. Лесопилка еще работала, электричества не было, дизеля гоняли. Меня тогда даже в Вологду в учебный комбинат направили: поучиться на дизеле работать. Проработал два года, избрали председателем рабочего комитета. Последние 26 лет до пенсии в Кубенском промкомбинате был.
    – Я квалифицированный работяга, – говорит Александр Николаевич. Вроде как, серьезно говорит, даже философствует слегка, но снова с неизменной улыбкой на лице. – Любил работу. Не любил подхалимов… Считаю: получил образование – потрудись, послужи Отечеству. И образования у человека должно быть в меру. А то есть такие люди – диплом о высшем образовании имеют, а то и сразу несколько, но толку от них нет, потому что дела нет. Болтовня одна и видимость. Вся сила знаний в бесполезные слова уходит.
  Раздается звонок, и Александр Николаевич тянется к трубке. Сын звонит. Он с семьей живет в Вологде, дочь – в Ярославле. Они навещают отца по мере возможности, а уговорить переехать его в город пока не могут.
  Александр Николаевич живет в Кубенском один. Соцработник ему продукты приносит, а готовит он сам, справляется. Соседи и медики тоже внимательны к просьбам ветерана – мир не без добрых людей! «Дядя Саша» – так по-домашнему, как родного человека, называют его школьники. Они любят слушать рассказы ветерана, который в свое время был еще и заядлым рыбаком, охотником.
  – Да уж, пострелял за свою жизнь! Вот ноги-то и болят, – говорит дядя Саша после телефонного общения с сыном, поудобнее усаживаясь в диванных подушках и вытягивая ноги в мягких домашних валенках. – При чем тут ноги? Так ведь с Кубенского да на Шому, а с Шомы – обратно: все пешком. Зверь по прямой не ходит, все кругами. Вот хоть лисицу взять. После войны и в пятидесятые годы лисиц в лесу много было. А платили за первосортную лису мало: 10 рублей всего. Порой дня 3-4 за ней ходишь и все равно не возьмешь. Хитрая!
    А кобель у меня был – ой, хорош! Только что не разговаривал! Такой кобель, что не надо было и стрелять. Иду, бывало, на работу (станция-то – за баней), смотрю – по полю лиса гуляет. Домой вернусь, кобеля – за ошейник: «Пошли». Он уже знает: в поле. Рад-радешенек! Не пройдет 5-10 минут – все, пригнал лисицу! Или догонит и придавит, или пригонит – стреляй! Лиса, заяц, поляши, глухари – все было в наших лесах… Нет, не браконьерил, лицензию брал. А чего браконьерить? Здесь все на виду. Да и вертолеты летали. Нет, не хотелось штрафы платить… Птица шла на стол, лиса – на воротник. У сына и снохи лисьи шапки были пошиты. Во какие шапки! – и дядя Саша вскидывает вверх большой палец.
  Теперь и я знаю секреты охотника: из енота шапка бывает мохнатая, но тяжелая, из ондатры – хорошая шапка, но до первого дождя. А как вымокнет под дождем – хуже драной кошки.
    Вот такой он рассказчик, подкупающий добротой и чувством юмора, – фронтовик дядя Саша Сидоров из села Кубенского!

Ольга ОРЛОВА

***
Проект реализует АНО «Легенда» при поддержке Правительства ВО, выделившего субсидию в рамках конкурса гражданских инициатив, реализует социально значимый проект помощи ветеранам Великой Отечественной войны «Система мониторинга исполнения обязательств по мерам социальной поддержки ветеранов и оценка эффективности данных мер в аспекте домашнего насилия и пренебрежительного отношения к ветеранам в семье на территории  Вологодской области».